Основание и Земля - Страница 68

– Не так уж много их было, – громко сказал Тревиз. – Всего пятьдесят.

Бэндер надменно взглянул на него. Настроение его, похоже, ухудшилось.

– Тревиз. Это ваше имя.

– Голан Тревиз, если полностью. Я сказал, что было пятьдесят миров космонитов. НАШИ миры исчисляются миллионами.

– Значит, вы знаете историю, которую я хотел рассказать вам? – мягко спросил Бэндер.

– Если это история о том, что было только пятьдесят миров космонитов, то да.

– Мы учитываем не только количество, маленький получеловек, – сказал Бэндер. – Мы учитываем и качество. Их было пятьдесят, но все ваши миллионы не могут сравняться с одним из них. А Солярия была пятидесятым, и следовательно, лучшим. Солярия так же превосходила другие миры космонитов, как они превосходили Землю.

– Здесь, на Солярии, мы учились жить в одиночку. Мы не собирались толпами, подобно животным, как делали это на Земле и других мирах, даже на других мирах космонитов. Мы жили каждый отдельно, с роботами, помогающими нам, навещая друг друга с помощью электроники, когда нам этого хотелось, но действительно приходя в гости очень редко. Прошло много лет с тех пор, как я видел человека, как сейчас вижу вас, но вы только полулюди и ваше присутствие ограничивает мою свободу не более, чем присутствие коровы или робота.

– Когда-то мы тоже были полулюдьми. Хоть мы и усовершенствовали нашу свободу, став одинокими хозяевами бесчисленных роботов, свобода никогда не была абсолютной. Для производства детей необходимо сотрудничество двух личностей. Конечно, возможно было брать сперму и яйцеклетки, осуществлять процесс оплодотворения, а полученный эмбрион выращивать искусственно в автоматизированных устройствах. Ребенка можно было отдавать под опеку роботам. Все это можно было сделать, но полулюди не могли отказаться от наслаждения, сопровождающего биологическое оплодотворение. Упрямы эмоциональные привязанности развивались, вследствие чего свобода исчезала. Вы понимаете, что это нужно было изменить?

– Нет, Бэндер, – сказал Тревиз, – поскольку мы не меряем свободу по вашим стандартам.

– Это потому, что вы не знаете, что такое свобода. Вы никогда не жили вне толпы, не знаете, как можно жить без постоянного насилия, даже в мелочах, и навязывания своей воли другим. Где здесь возможности для свободы? Свобода ничто, если ты не живешь, как хочешь! Именно так, как хочешь!

– Итак, пришло время, когда люди Земли достигли такой численности, что толпами понеслись через пространство. Другие космониты, которых было не так много, как землян, пытались соревноваться с ними. Но мы – соляриане – нет. Мы предвидели неизбежный крах этой политики. Мы ушли под землю и порвали все связи с остальной Галактикой, решив любой ценой остаться самими собой. Мы сделали роботов и оружие, защищающих нашу, казалось бы, пустую поверхность, и они справились с работой превосходно. Корабли прилетали и уничтожались и постепенно это прекратилось. Планета была сочтена пустынной и забыта, на что мы и надеялись.

– А тем временем, под землей, мы работали, решая наши проблемы. Мы осторожно и деликатно изменяли наши гены. У нас были неудачи, но были и успехи, и мы извлекали из них выгоду. Это заняло много веков, но в конце концов мы стали целыми людьми, объединив и мужские и женские черты в одном теле, испытывая наслаждение, когда захотим и производя оплодотворенные яйца для дальнейшего их развития под контролем роботов.

– Гермафродиты, – сказал Пилорат.

– Так это называется на вашем языке? – равнодушно спросил Бэндер. – Я никогда не слышал этого слова.

– Гермафродитизм останавливает эволюцию, – сказал Тревиз. – Каждый ребенок является генетическим дубликатом своего родителя-гермафродита.

– Вы относитесь к эволюции, как к случайному делу. Мы можем изменять своих детей, если захотим. Мы можем изменять и улучшать их гены и иногда делаем это. Но мы уже почти пришли. Войдем. Солнце уже ослабело, чтобы давать нужное количество тепла, и нам будет лучше внутри.

Они прошли через дверь, не имевшую никакого замка, но открывшуюся, когда они приблизились, и закрывшуюся за их спинами. Окон не было, но когда они оказались в похожей на пещеру комнате, стены вспыхнули и осветили ее. Пол выглядел голым, но был мягким и пружинистым. В каждом из четырех углов комнаты неподвижно стоял робот.

– Эта стена, – сказал Бэндер, указывая на стену напротив двери, которая, казалось, ничем не отличается от других трех, – мой видеоэкран. С его помощью для меня открывается мир, но это не ограничивает моей свободы, ибо меня невозможно заставить пользоваться им.

– Но вы не можете заставить кого-то другого пользоваться им, если у вас есть желание, а у него нет, – сказал Тревиз.

– Заставить? – надменно произнес Бэндер. – Пусть другие делают, что им нравится, если это не мешает делать что нравится мне. Заметьте, мы не пользуемся обозначением рода, упоминая друг друга.

В комнате был один стул, стоявший перед видеоэкраном, и Бэндер сел на него.

Тревиз посмотрел по сторонам, как будто надеясь, что дополнительные стулья вынырнут из пола.

– Мы тоже можем сесть? – спросил он.

– Если хотите, – ответил Бэндер.

Блисс, улыбнувшись, села на пол. Пилорат уселся рядом с ней. Тревиз упрямо продолжал стоять.

– Скажите, Бэндер, сколько людей живет на этой планете? – спросила Блисс.

– Говорите «соляриан», получеловек Блисс. Слово «люди» осквернено тем, что так называют себя полулюди. Мы могли бы называть себя полными людьми, но это слишком неуклюже. Солярианин – самое подходящее определение.